9. В рубрике «Иностранный рассказ» опубликованы два текста.
9.1. Новелла американской писательницы Келли Линк/Kelly Link, который в оригинале носит название “The Constable of Abal” (2007, ант. “The Coyote Road”; 2008, ант. “The Best Science Fiction and Fantasy of Year”, vol. 2; 2008, авт. сб. “Pretty Monsters”), перевел на польский язык под названием “Konstabl z Abal/Констебль из Абаля” КОНРАД ВАЛЕВСКИЙ/Konrad Walewski (стр. 17—31). Иллюстрации НИКОДЕМА ЦАБАЛЫ/Nikodem Cabała.
«Эта повесть очень напоминает готическую сказку, где на этот раз не главная героиня попадает в дом божества смерти (Баба-Яга, Берта), а сама богиня смерти находится в поисках себя. Современность слишком отдалилась от веры в богов, для нее потусторонний мир — это часть моды, товар, который можно присвоить и носить с собой. Чтобы “вернуться домой”, обрести себя, могущественной богине нужно покинуть богатый город и найти приют в более захолустном городке. Главная героиня — ее дочь — находится в переходном возрасте и буквально может вырасти девушкой или юношей. По сказочным правилам инициация должна происходить через встречу со смертью — особое испытание, пройдя через которое, тебя ждет либо преобразование, либо смерть. Но забывшая свое предназначение мать не позволяет ей стать девушкой, заставляя то перевязывать грудь, то притворяться мальчиком. <…> Само появление духов и вера в них современных людей как будто и есть следствие того, что люди больше не верят в смерть, забыли о ней, окружая себя развлечениями и роскошными вещами, унесенные тягой к богатству и гонкой за модой. Зилла в этом мире воровка и мошенница, поэтому становится изгойкой. Люди забыли и то, что только у смерти есть непреложные права на все, что существует в мире, она заберет всех и вся. И ни у каких представителей власти выдуманного людьми правосудия (у констебля) нет прав противостоять власти самой смерти» (Myrkar, FANTLAB).
Новелла дважды переводилась на русский язык – в 2010 году его перевела под названием «Констебль из Абала» И. КОПЫЛОВА (авт. сб. «Милые чудовища») и в 2019 году под названием «Констебль из Абаля» перевел Д. СТАРКОВ (ант. «Тропой койота»).
Заглянуть в карточку новеллы можно ЗДЕСЬ А почитать о писательнице можно ТУТ
9.2. Рассказ американского писателя Тима Пратта/Tim Pratt, который в оригинале носит название “Impossible Dreams” (2006, “Asimov’s Science Fiction”; 2007, авт. сб. “Hart & Boot & Other Stories”; 2012, ант. “Other Worlds Than These”), перевела на польский язык под названием “Nieziemskie sny/Неземные сны” ЭЛЬЖБЕТА ГЕПФЕРТ/Elżbieta Gepfert (стр. 32—40). Иллюстрации РАССЕЛЛА МОРГАНА/Russell Gepfert.
«Любовь через тонкую ткань, связывающую параллельные миры. Эта ткань — один час времени контакта в магазине кинопродукции “Невероятные мечты”. Героине хватает смелости остаться в чужом для неё мире — увлечение фильмами переросло во взаимную симпатию с героем нашего мира. Любовь через измерения» (vam-1970, FANTLAB).
Рассказ номинировался на получение премии “Locus” и завоевал премии “Hugo” и “Asimov’s Riders”, переводился на испанский язык. На русский язык его перевели в 2007 году под названием «Невероятные мечты» Ю. СИРОМОЛОТ и Н. БЕЗРУКОВА (”Если”, # 11).
Заглянуть в карточку рассказа можно ЗДЕСЬ А вот биобиблиографии автора на сайте ФАНТЛАБ все еще нет.
ВСЕХ ЖЕНЩИН (и КЕЛЛИ ЛИНК в частности) поздравляем с ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫМ ВЕСЕННИМ ПРАЗДНИКОМ!
8. Интервью, взятому польским журналистом Конрадом Валевским/Konrad Walewski у американской писательницы Келли Линк/Kelly Link, в редакции журнала дали название:
ПРОДЛИТЬ ДЕТСТВО НЕ ТРУДНО
(Przedłużenie dzieciństwa nie jest trudne)
Конрад Валевский: Вы необычайно оригинальны в вашем писательском творчестве. Когда я приглядываюсь к современной американской литературе, мне трудно сравнить вас с кем-либо. Расскажите о своих корнях.
Келли Линк: Я росла, читая рассказы многих писателей, таких как Саки, Джоан Эйкен, Г.Ф. Лавкрафт, поэтому вовсе не чувствую некой особой оригинальности в своем творчестве. Мне, когда я работаю, зачастую кажется, что я пишу такие рассказы, какие сама любила читать, когда подрастала. В особенности рассказы моих любимых писательниц, таких как Джоан Эйкен, в которых нечто вторгается в будничную жизнь и в какой-то степени меняет жизнь героев.
Конрад Валевский: Не кажется ли вам, что ваше творчество коренится скорее в американской, чем всемирной, литературе?
Келли Линк: Это не совсем так. Джоан Эйкен была британкой. Мне, когда я росла, доступны были антологии произведений для младших читателей, представлявшие собой нечто вроде пробников рассказов, почерпнутых практически отовсюду. Анжела Картер отредактировала два сборника сказок, происходящих из разных культур, со всего мира. Это мои настольные книги, я то и дело их перечитываю.
Конрад Валевский: А кроме литературы что еще оказало на вас влияние?
Келли Линк: В годы учебы в колледже я пристрастилась к чтению комиксов. Есть такой комиксный художник, ДЭЙВ СИМ, создавший слагающуюся из около трехсот томов серию “Cerebus”, герой которой, трубкозуб-наемник, становится Папой. Это для меня особое произведение.
Пожалуй, наибольшее впечатление произвел на меня тот факт, что художник все сделал сам. Буквально все. Это не оказало непосредственного влияния на мое творчество, но помогло мне понять, что я, как писательница, многое могу делать сама. Поэтому я вместе с Гевином и основала собственное издательство. Кроме того я, когда работаю, слушаю много музыки. Проигрываю произведения различных исполнителей и, случается, меня охватывает желание воспроизвести в том, что я пишу, то настроение, которое навевает эта музыка.
Конрад Валевский: То есть вы из тех писателей, которые во время работы используют музыку, как некую звуковую подложку под то, что пишут?
Келли Линк: Да, но эта музыкальная подложка – скорее для меня, чем для читателя. Это нечто вроде стенографии – улавливаются определенные ритмы, на которые опираются произведения, тексты, которые иногда складываются в стройную историю. Я, когда пишу, не могу добиться того же результата, что у музыкантов: писательство – не перформативное искусство, писатель вынужден действовать в рамках довольно-таки ограниченного медиума. Но, конечно, бывает так, что некоторые музыкальные произведения пробуждают конкретные чувства, которые я стараюсь передать, используя различные оттенки ритма или разные голоса для разных персонажей.
Конрад Валевский: Вы используете в своих рассказах много фантастических элементов. Они предоставляют вам некий особенно широкий простор для художественной свободы?
Келли Линк: Мне кажется, что невозможность использования фантастических элементов была бы страшным ограничением. Со многих точек зрения литературный вымысел – это нечто совершенно иное, чем настоящая жизнь. Существует множество элементов жизни, которые кажутся искусственными и странными, когда приглядишься к ним внимательнее. Я не могу представить себе сочинительства рассказов без доступа к историям о привидениях или вторжений того, что кажется невероятным, в действительность представляемого мира. Это все равно, что отсечь себе руку.
Конрад Валевский: Вы пользуетесь ими потому, что видите в них какую-то метафорическую ценность, или потому, что хотите, например, оживить представляемый мир?
Келли Линк: Мне кажется, что существует нечто характеристичное в использовании фантастических элементов в прозе, потому что жизнь — это явление настолько особенное и удивительное, что его не удается уловить без использования своеобразной сжатости, стенографической записи; миметическая литература – пример такой сжатости. В жанровой прозе или в той же фантастике то, что происходит, несет не столько некую символику, сколько ту аутентичность переживания, которую фантастика может достичь. Каким-то образом она способна уловить некоторые элементы опыта бытия женщиной, жизни в обществе и так далее. Думаю, она способна показать то, что люди чувствуют, когда попадают в ловушку каких-то событий, обстоятельств, связей или законов. Она в состоянии также выявить природу некоторых важных событий, когда то, что происходит, изменяет или затмевает все иное. Существует множество таких аспектов жизни, которых мы не в силах объять, потому что они необъяснимы или покрыты тайной, поэтому мне кажется, что фантастика является единственным способом подступиться к ним.
Конрад Валевский: В этом много общего с детской литературой. Такая литература оказывала на вас влияние? Вы, когда были ребенком, представляли себя писательницей?
Келли Линк: Да. Я в детстве читала практически беспрерывно – как детские книги, так и книги для взрослых. Все это оказывало на меня большое влияние. Будучи ребенком, ты читаешь для того, чтобы посмотреть на действительность с разных точек зрения. Ищешь разнообразные истории, чтобы отыскать разные взгляды на то, что вокруг тебя происходит. После учебы в колледже я вернулась в Северную Каролину, где провела часть периода моего созревания. Я ходила в школу, а также работала в книжном магазине детской литературы. Покупателей у нас было не очень много, но владельцы магазина считали, что продавцы должны бегло ориентироваться во всех тех книгах, которыми пополняются магазинные книжные полки, поэтому я сидела в магазине и читала книги, предназначенные для детей и молодежи. Перечитала те, с которыми столкнулась, когда была ребенком, но также прочитала и много новых. В молодежной литературе много шалостей, но много и отваги, а кроме того она отражает сам шок бытия ребенком. В ней есть нечто очень глубокое.
Конрад Валевский: То есть ваше детство сформировало ваш способ конструирования воображаемых миров?
Келли Линк: В том смысле, что я, будучи ребенком, непрерывно читала. Кроме этого, наверное, большое значение имело то, что я, подобно многим писателям, много путешествовала: жила в Майами, в разных городах на Восточном побережье, в Филадельфии, в Теннесси, вновь в Майами, в Северной Каролине, ходила в школу в Нью-Йорке. Мы переезжали практически каждые четыре-семь лет. Когда ты ребенком переезжаешь в другой город, то ощущаешь потрясение, собственное одиночество и чуждость нового окружения – это важно для формирующейся личности писателя. Я знаю, конечно, и таких людей, которые всю жизнь провели в одном и том же городе, но это кажется мне скорее не типичным для писателя.
Конрад Валевский: Ваше творчество некоторые критики относят к Нью-Вирду (New Weird). Что вы чувствуете, когда узнаете об этом? Чем вы считаете Нью-Вирд: литературным направлением или всего лишь коммерческой этикеткой?
Келли Линк: Начиная писать рассказы, я была твердо уверена в том, что пишу научную фантастику. Я использовала этот термин в очень широком значении: для меня он означал всю не миметическую литературу.
Конрад Валевский: Но в ваших рассказах практически нет научных элементов…
Келли Линк: Верно – нет. Я вообще не использую науку. Даже в антропологическом смысле. Но «научная фантастика» была для меня очень полезным определением; пользуясь им, я хотела подчеркнуть, что я не мейнстримная писательница, не пишу нечто миметическое, поэтому определение это стало моей излюбленной этикеткой. Наверное в силу представления, что я, хоть и не пишу собственно научную фантастику, росла ее читательницей. Я читала Толкина, но также читала и Хайнлайна, Фрэнка Херберта, Альфреда Бестера, Урсулу Ле Гуин. Поэтому, когда сама начала писать, хотела стать писательницей научной фантастики, принадлежать к этому сообществу. Мне кажется, что New Weird, или по словам Чайны (Мьевилля) Weird Shit – более правильный термин для определения того творчества, которое мне сейчас нравится и которым я хочу заниматься, но как своего рода коммерческое мысленное сокращение по-прежнему люблю термин НФ.
Конрад Валевский: До сих пор вы писали главным образом рассказы и короткие повести. Это ваш принцип? Вы хотите работать исключительно в области короткой формы?
Келли Линк: Вообще-то в ходе последних нескольких лет мои тексты постепенно удлиняются: сейчас их объем колеблется между пятнадцатью и двадцати двумя тысячами слов. По правде говоря, я все более отдаляюсь от рассказа как такового. И должна сказать, что мне очень хотелось бы к нему вернуться. Мне не хватает ощущения, что я в состоянии многого достигнуть с помощью экономии слов. В написании более длинных произведений мне нравится то, что я могу создать в них более широкое пространство для событий. С другой стороны, то, что я пишу, не нравится мне, когда слишком уж удлиняется. Я хотела бы вернуться к рассказам объемом от четырех до семи тысяч слов. В прошлом, подумывая о написании романов, я решила, что это нечто такое, что хотелось бы попробовать, не отказываясь от написания рассказов. Теперь же мне начинает казаться, что этот процесс несет в себе нечто трансформационное, потому что ты, чувствуя, что готов уже приступить к написанию романа, забываешь о некоторых аспектах написания рассказов. Поэтому в настоящее время передо мной стоят две цели: вернуться к написанию рассказов, а с другой стороны, сделать годовой перерыв и написать роман, но таким образом, чтобы не забыть, как пишутся рассказы.
Конрад Валевский: А какую из форм вы считаете наиболее требовательной?
Келли Линк: Сейчас у меня хватает текстов, которые не то и не другое, потому что мои предложения и даже абзацы оказываются как бы подвешенными между романом и рассказом. Не знаю, которая из форм более трудная. Некогда я писала рассказы с легкостью, теперь это дается мне труднее. С другой стороны, написание романа все еще кажется мне чем-то сложным. А средняя форма, то есть повесть, уже не доставляет удовлетворения. Мне хотелось бы зарезервировать себе год, на протяжении которого я не делала бы ничего иного, кроме настойчивого возврата к написанию рассказов.
Конрад Валевский: Ваше творчество кажется сильно связанным с американской культурой. Вы ощущаете себя американской писательницей или писательницей международной?
Келли Линк: Сама не знаю. Как читательница, я обладаю весьма широким спектром читательских интересов, хотя вследствие того, что мы с мужем совместно ежегодно редактируем антологию “The Year’s Best Fantasy and Horror”, они обретают некоторую специфику. Я сосредотачиваюсь не столько на американских рассказах, сколько на рассказах вообще. Мои читательские навыки изменились. В то же время я, как писательница, ощущаю, что некоторые формы, например сказка, обладают международным характером. Поэтому рассказ «Кошачья шкурка» (“Catskin”, 2002) не имеет практически никаких характерно американских элементов, но необыкновенно сказочный. С другой стороны, я работаю над рассказом, который концентрируется на жизни людей в Майами (Флорида). Мне кажется, что я немного отошла от сочинения рассказов о конкретных, характерных местах – таких как «Шляпа специалиста» (“The Specialist’s Hat”, 1998), действие которого разворачивается в Северной Каролине, или «Великолепный развод» (“The Great Divorce”, 2005), где события происходят в Диснейленде. Но в сумме в моих рассказах много типично американских компонентов.
Конрад Валевский: Таких как куклы Барби в рассказе «Большинство моих друзей – на две трети из воды» (“Most of My Friends Are Two-Third Water”, 2001)… То есть популярная американская культура каким-то образом воздействует на ваше воображение?
Келли Линк: Сильно воздействует. Правда, будучи ребенком, я не увлекалась как-то слишком уж сильно миром Диснея, но я росла во Флориде, поэтому посещала парк Magic Kingdom. Продлить детство не так уж и трудно, особенно в Штатах. Для писателя это ценный опыт – обладать возможностью видеть мир глазами ребенка, иметь доступ к этому ощущению удивления миром, присущему детям.
Конрад Валевский: Действительно одним из пленительных аспектов вашего творчества является ощутимое присутствие в нем детской фантазии. Вы и сейчас, будучи взрослой женщиной, все еще черпаете вдохновение из своего детства?
Келли Линк: Пожалуй, да. Я не отрезала себя полностью от периода взросления. Я выросла, но, с другой стороны, осталась подростком. Я никогда не была канцелярской служащей, не работала на работе, для которой надо было бы специальным образом причесываться. Я работала в книжных магазинах, нянькой при детях, редактором, в конце концов стала писательницей. Я с каждым годом становлюсь старше, но остаюсь мало похожей на взрослую особу. Даже мои родные считают, что моя жизнь еще не стабилизировалась, что я еще не твердо стою на ногах. Но давайте не будем преувеличивать. Я – взрослая женщина, но мне кажется, что для писателя очень важно иметь постоянный доступ к тому, каким он был, когда ему исполнилось двенадцать или четырнадцать лет.
Конрад Валевский: А как у вас обстоят дела с визуальным воображением? Вы вдохновляетесь изобразительным искусством? Ваше творчество зачастую сравнивают с творчеством МАГРИТТА…
Келли Линк: В самом деле? Это очень трудный для меня вопрос, потому что я, когда пишу, не слишком-то пользуюсь своим визуальным воображением.
Конрад Валевский: Мне лично ваши литературные произведения кажутся очень сюрреалистическими, к тому же в них содержится огромное количество различных элементов.
Келли Линк: Пожалуй, да. Я не использую визуальные элементы массовым образом: избегаю подробного описания моих героев, не останавливаюсь на тщательном описании места событий, поэтому зачастую принимаю со вздохом облегчения то, что читатели оказываются способными сами себе вообразить тот мир, который я им представляю. Поскольку я публикую сборники собственных рассказов и книги других авторов, мне приходят в голову мысли об искусстве, когда я думаю о книге, как о предмете. И вот тут я тесно сотрудничаю с Шелли Джексон, писательницей и художницей. Когда мы с ней готовили к печати «Магию для начинающих» (“Magic for Beginners”, 2005), проектирование ее окончательной формы доставило мне такое удовольствие, что я спросила у Шелли, не хочет ли она проиллюстрировать каждый из рассказов. Дело в том, что я чувствую себя тесно связанной с такими книгами, как “The Wolves of Willoughby Chase”Джоанн Эйкен, которая неизменно ассоциируется в моем сознании с иллюстрациями таких художников, как ЭДВАРД ГОРИ (Edward Gorey) – мне очень понравилась идея, согласно которой рисунки и слова могут неким образом взаимодействовать. Кроме того я очень люблю комиксы. Есть такой комиксный художник, КЕВИН ХУЗИНГА (Kevin Huizinga), его рисунки мы много раз использовали на обложках.
Конрад Валевский: А почему вы, собственно взялись за книгоиздание?
Келли Линк: По нескольким причинам. После учебы я жила в Бостоне и работала в книжном магазине. Там я познакомилась с Гевином, который после нескольких лет работы в магазине нашел работу в конторе. Там платили больше и он решил инвестировать немного денег в фэнзин; в низкобюджетный проект по типу «сделай сам», где можно было использовать фотокопировальные машины, которые были у него на работе.
Мы несколько лет выпускали фэнзин, пока, наконец, не решились попробовать чего-то другого, опубликовав две книжки в мягких обложках. Затем мы переехали в Нью-Йорк, где многие из наших знакомых трудились в издательском бизнесе. У меня было уже достаточно много рассказов, чтобы издать их сборник, к тому же я наткнулась на писателя Рэя Вукcевича (Ray Vukcevich), чьи рассказы мне очень понравились – они еще не были опубликованы, и мы начали выспрашивать знакомых о деталях: как готовится книга к публикации, каковы затраты на это, кого они могут посоветовать в качестве издателя и тому подобное. Писательство – это нечто весьма неуловимое. Ты пишешь рассказ, но даже если выложишь его в сеть, подержать его в руках, как что-то материальное, не сумеешь, поэтому идея создания книг самой показалась мне привлекательной. Такая работа, как художественное оформление книги, сотрудничество с художниками, даже с проблемой распространения и продажи тиража — может доставить много приятного. А поскольку я читала комиксы, создатели которых делали все от начала до конца сами, я решила, что это нечто такое, что стоит попробовать.
Мы издали набольшими тиражами две книги, а затем каждый год вкладывали деньги, заработанные на продаже опубликованных книг в издание следующих. В настоящее время мы в состоянии издавать около шести наименований в год. Мы поставили себе целью публикацию таких книг, которые самим нам нравятся, но, как издатели, работаем очень осторожно. Очень много работы выполняем сами. Есть такая шутка на издательскую тему. Вопрос: как немного заработать на издании книг? Ответ: очень много в него вложить. Среди наших знакомых очень много таких, которые впали в долги, издавая книги или журналы, поэтому мы работаем с неизменной оглядкой. Это не типично для писателя – думать о таких вещах, но поскольку это функционирует, я очень рада тому, что, кроме писательства, занимаюсь чем-то еще.
Конрад Валевский: Каким образом вы совмещаете писательскую и издательскую деятельности?
Келли Линк: А я их не совмещаю, занимаюсь или тем, или другим. Что касается издательских дел, все происходит у нас дома, а когда мне хочется что-то написать, я сажусь на велосипед и еду в кафе, где встречаюсь с Холли Блэк (Holly Black), мы заказываем по чашечке кофе, раскрываем лэптопы и пишем. К тому же я в последнее время много путешествую, поэтому пишу не больно-то и много.
Конрад Валевский: Некоторое время тому назад вы отредактировали и опубликовали антологию рассказов современных американских писателей. Какими критериями вы пользовались при отборе этих рассказов и что в новейшей прозе вы находите самым привлекательным?
Келли Линк: Мы решились на издание этой антологии, потому что имели уже на рынке два сборника рассказов (мой и Рэя), которые неплохо себя чувствовали. И мы решили, что можем направить немного денег на проект, относительно которого знали, что он не принесет нам большого дохода, потому что подготовка антологии – весьма затратное предприятие, к тому же и продаются антологии хуже, чем сборники рассказов какого-то одного автора или его романы. Это было нечто вроде подарка, который мы сами себе хотели сделать. Вторая причина, по которой мы хотели опубликовать такую антологию, состояла в том, что я знала нескольких писателей, чьи тексты очень мне нравились, но еще нигде не печатались. Большинство этих рассказов не слишком подходит для публикации в жанровых журналах вроде “Asimov’s Science Fiction” или “Fantasy and Science Fiction”, да и периодические издания основного течения не проявили к ним интереса. Мы преследовали ту же самую цель, что и при издании нашего зина “Lady Churchill’s Rosebud Wristlet” с той разницей, что речь идет об издании книги, а не журнала.
Конрад Валевский: Что в современной американской прозе вам в особенности нравится? Что импонирует вам как читательнице и в то же время издателю?
Келли Линк: Вы знаете, существует изрядное различие между той особой, которая читает книги и той, которая их издает. Мне, как читательнице, нравится почти все. Я читаю сентиментальные романы, детективы и так далее. А те тексты, которые проходят через издательство “Small Beer Press”, это нечто более специфическое, одной ногой стоящее в жанровой литературе, а второй — в литературе главного течения, и, мы надеемся, интересное широкому кругу читателей. Из этого не следует, что мне не хочется издавать романы, выдержанные скорее в духе фэнтези – например, мне очень понравился роман Наоми Новик«Дракон Его королевского величества» (Naomi Novik. “His Majesty’s Dragon”, 2006). Мне кажется, что произведения, которые к нам попадают, являются проблемными для больших издательств – там не знают, как их классифицировать, поэтому и не печатают. Мы издали книги нескольких дебютантов, книги нескольких писателей, которым не повезло с большими издательствами…
Конрад Валевский: То есть тексты, трудные для классификации и рекламирования.
Келли Линк: Да, но не обязательно трудные для чтения. Мне кажется, что книжный рынок ныне излишне форматированный. Существует множество великолепных книг, которые большие издательства не хотят публиковать не потому, что опасаются того, что такие тексты не найдут читателя, а потому, что не знают, как подступиться к такому читателю. Что касается “Small Beer”, если кто-то читает одну из наших книг, то тянется и к другим. Может быть и не ко всем, но, так или иначе, мы будем ассоциироваться у него с неким конкретным настроении и конкретной тематикой. В дальней перспективе мы хотели бы, чтобы “Small Beer” служило синонимом конкретного типа литературы.
Конрад Валевский: Вы видите какие-либо специфические тренды в современной американской прозе, что-то новое и характерное?
Келли Линк: То, что я заметила в Америке, но не уверена, что это глобальная, а не локальная, тенденция – постепенные изменения. В Соединенных Штатах всегда существовала более глубокая, чем в других странах, пропасть между литературой главного течения (миметической) и фантастикой. Те продукты литературного творчества, в которых появлялись характерные для жанровой литературы элементы, считались текстами для детей или литературой несерьезной; чем-то таким, что может быть хорошим, но скорее всего таковым не является. И вот теперь кое-что меняется, потому что те люди, которым сейчас тридцать или сорок лет, росли и взрослели под воздействием таких вещей, как «Звездные войны», книги Д.К. Роулинг или телесериалов типа «Баффи, гроза вампиров». Благодаря этому пропасть несколько уменьшилась в размерах. Люди чувствуют сегодня себя значительно более уверенными, когда едут в нью-йоркском метро и читают книги о Гарри Поттере, потому что все так делают. Мне кажется, что с читательской точки зрения эта пропасть вообще исчезает. То же самое происходит и с писателями: существуют писатели литературы главного течения, такие как Кевин Брокмайер (Kevin Brockmeier) или Джордж Сондерс (George Saunders), которые росли, читая Сьюзен Купер (Susan Cooper) или другие книги, оперирующие фантастическими элементами, поэтому они, сами садясь за письменный стол, содержат в памяти все эти истории, детские сказки, специфика которых просачивается в то, что они сочиняют. Для многих современных писателей литературы главного течения спектр влияния необыкновенно широк: многие из них, вероятно, читали какие-то из книг Филипа Дика, Альфреда Бестера или Толкина…
Конрад Валевский: …или Келли Линк. Мне кажется, что вы – одна из тех писательниц, чьи книги читают как любители фантастики, так и те, которые предпочитают ей произведения современной литературы в широком понятии этого термина. Как по-вашему, эта стена со временем будет разрушена?
Келли Линк: Надеюсь на это, хотя мне кажется, что это циклическое явление: одни стены рушатся, другие возносятся. В каком-то смысле есть нечто полезное – болезненное, но полезное – в том, что ты находишься по ту или другую сторону стены. Литература обретает большую оригинальность, когда рождается в изоляции. У нас сейчас прекрасные времена для литературы и было бы чрезвычайно больно, если бы разделительная стена была вновь построена. Но если в будущем нечто такое произойдет, вновь появятся писатели, которые будут, несмотря ни на что, делать свое. Некто вроде Г.Ф. Лавкрафта, чье творчество особое, необыкновенно личностное и в какой-то степени сформированное опытом функционирования в изоляции. Это не сулит добра индивидууму, но не обязательно окажется губительным для творчества.
11. В рубрике «Иностранная фантастика» напечатаны три текста.
11.1. Рассказ американской писательницы Урсулы Ле Гуин/Ursula K. Le Guin, который называется в оригинале ”Wild Girls” (2002, “Asimov’s Science Fiction”, March; 2012, авт. сб. “The Unreal and the Real: Selected Stories of Ursula Le Guin. Vol. 2. Other Space, Inner Lands”; 2016, авт. сб. “The Unreal and the Real: The Selected Short Stories of Ursula Le Guin"), перевела на польский язык под названием ”Dzikie dziewczyny/Дикие девушки” ПАУЛИНА БРАЙТЕР/Paulina Braiter (стр. 13--26). Иллюстрации МАРЦИНА НОВАКОВСКОГО/Marcin Nowakowski.
Рассказ номинировался на получение премий “Hugo” и “Sturgeon” и завоевал премии “Asimov’s Reader” и “Locus”. На другие языки, кроме польского и русского, вроде бы не переводился. На русский язык его перевел Ю. ЩЕРБАКОВ под названием «Дикарки» в 2022 году (авт. сб. “Выше звезд”).
И это пятая наша встреча с писательницей на страницах журнала (предыдущие см. “Fantastyka”, 9/1984; “Nowa Fantastyka”, 7/1995; 1/1997, 1/2001).
Заглянуть в карточку рассказа можно ЗДЕСЬ А почитать о писательнице можно ТУТ
11.2. Рассказ бельгийского (фламандского) писателя Фрэнка Роджера/Frank Roger который называется в оригинале “The Implosion of a Gastrocrat: an Experiment in Authophagy” (“Black Petals”, # 32, Summer; 2017, ант. “Year’s Best Body Horror”) перевел на польский язык под названием “Implozja gastrocraty czyli experiment z autophagii/Разрушение гастократа, или Эксперимент из области автофагии” ГЖЕГОЖ КОМЕРСКИЙ/Grzegorz Komerski. Иллюстрации КАМИЛЯ КОХАНЬСКОГО/Kamil Kochański.
Герой рассказа, пользуясь услугами современной медицины (и хирургии в частности) съедает собственное тело.
И это четвертая публикация писателя в нашем журнале (первые три см. “Nowa Fantastyka” №№ 5/2004, 8/2004, 7/2005). На русский язык рассказ не переводился, его карточки на сайте ФАНТЛАБ нет, равно как нет и биобиблиографии автора. Если возникнет желание узнать что-нибудь об авторе, пройдите по тэгу «Роджер Ф.» в этом блоге.
11.3. Рассказ американской писательницы Келли Линк/Kelly Link, который называется в оригинале “The Specialist’s Hat” (1998, ”Event Horizon” [webzine], Nov. 15; 1999, “The Year’s Best Fantasy and Horror. 12 Annual”; 2001, авт. сб. “Stranger Things, Happen”, 2008, авт. сб. “Pretty Monsters”), перевел на польский язык КОНРАД ВАЛЕВСКИЙ/Konrad Walewski (стр. 31—36). Иллюстрации МАРИУША ЗАБДЫРА/Mariusz Zabdyr.
Рассказ получил премию “World Fantasy”, он переводился также на венгерский, французский, испанский языки. На русский язык рассказ впервые перевела под названием «Шляпа Специалиста» А. ВЕДЕНИЧЕВА (2006, авт. сб. “Все это очень странно”; 2010, авт. сб. “Милые чудовища”; 2020, ант. “Бумажные драконы”) и под названием «Шляпа специалиста» — М. НОВЫШ (2016, ант. “Тьма”).
Заглянуть в карточку рассказа можно ЗДЕСЬ А почитать о писательнице можно ТУТ
облако тэгов
